В конечном итоге, мы были «вышколены» до такой степени, что были готовы к пению под руководством других дирижеров. В качестве таких дирижеров запомнились Г. Рождественский, А.Янсонс и Игорь Блажков. Наибольшее впечатление на меня произвело дирижирование Г.Н. Рождественского. Первое наше знакомство произошло в 1970 г. Однажды В.А. сообщил, что нашим хором заинтересовался Г.Н. Рождественский. В одной из зарубежных поездок ему попалась партитура никогда ранее неисполняемой музыки раннего Моцарта к драме Геблера «Тамос - король Египта», предназначенных для хора и оркестра. Исполнение хоровых частей Г.Н. предлагает поручить нашему хору (он слышал, что в Ленинграде имеется «уникальный» Камерный хор, т.е. наш). Концертное исполнение этой музыки предполагалось через несколько месяцев.
Выучили мы «Тамос» достаточно быстро. И вскоре мы познакомились с самим Г.Н. Рождественским. Он буквально излучал какой-то внутренний свет, был необыкновенно интеллигентен, блистал эрудицией, но отличался мягкостью и простотой. Оркестранты, осознав мягкость его характера, много шумели и острили на репетиции, обещая, что вечером (на концерте) все будет в порядке. Обещание свое они выполнили.
Текст «Тамоса» был на немецком языке и когда Г.Н. начал произносить отдельные фразы, создавалось впечатление, что это его родной язык. Дирижировать он начал приблизительно вдвое медленнее, чем мы учили, но от этого произведение только выиграло. Единственное, что поскольку в нашей расстановке неизвестно, кому что нужно было показывать, Г.Н. устремлял жесты, предназначавшиеся для хора, куда-то вверх.
Позднее он пригласил нас в Москву для исполнения этого же произведения. Кроме того, мы дважды встречались с ним в Ленинграде при исполнении цикла вальсов – «Песен Любви» И.Брамса для двух фортепиано и хора. При этом Г.Н. выступал в качестве одного из пианистов. Другим, вернее, другой, пианисткой была его жена Виктория Постникова.
С другим выдающимся дирижером А. Янсонсом мы встречались при исполнении мессы «Соль мажор» И.Шуберта. Концерт проходил в Большом зале филармонии с Первым составом оркестра Ленинградской филармонии. Сольную партию сопрано исполняла выдающаяся певица Кира Изотова. Впоследствии эту «Мессу» мы исполняли неоднократно с разными оркестрами и солистами, в том числе и участниками нашего хора (Н. Шрамко, Ю. Клеванцов, П.Швец). Дирижировал оркестрами В.А. Сохранилась магнитофонная запись одного из наших концертов с исполнением «Мессы», сделанная из зала. Несмотря на низкое качество записи, чувствуется, что хор звучит очень стройно, да и солисты поют вполне профессионально.
Из выдающихся исполнителей, с которыми мы выступали вместе, запомнились органисты: И. Браудо, А. Браудо, В.Майский, пианист А. Угорский, альтист Людевиг и др.
Внутрисоюзные поездки
Не такими масштабными, как поездка за границу, но довольно запоминающимися, были и внутрисоюзные поездки. Поездки были дальние: в Ригу, в Москву, в Ереван, в Ашхабад и ближние: в Таллин (без меня), в Бокситогорск, Кингисепп, в Пушкинские горы (неоднократно).
В мае 1971 г состоялась поездка нашего хора в Ригу. Ездили мы по приглашению руководителя Латвийского Камерного хора «Ave Sol» И. Кокарса. Жили в летних домиках на берегу Рижского залива и добирались в Ригу на электричке. Помню, что было очень холодно, поэтому даже подойти к заливу было невозможно.
У нас состоялось несколько концертов, в том числе и органный вечер в Государственной Латвийской Филармонии, расположенной в Домском соборе. На этом концерте великолепно пела наша солистка Е. Болдырева, причем она стояла в нише собора, в то время как весь хор и В.А. располагался на хорах где-то наверху. В программе первого отделения исполнялись произведения А.Кальдары, Дж.Гастольди, А.Габриели, О.Лассо, И.Пицетти, К.Джезуальдо, Д.Кариссими и А.Скарлатти. Во втором отделении исполнялись произведения Х. Хасслера, И.Х.Баха, А. Брукнера, Г.Дистлера, В.А Моцарта и Г. Шютца. Органные произведения исполнял В. Майский.
В заключение поездки состоялся грандиозный вечер встречи двух хоров, на котором нас угощали традиционным латышским блюдом – тушеной капустой со свининой и пивом, причем пиво нужно было наливать самим из огромных бочек с краниками.
Очень интересной, не в смысле творческом, а в познавательном, оказалась поездка в Ереван (по приглашению руководителя Академического хора Хорового общества Армении - Эммы Цатурян). Город исключительно гостеприимный и красивый. К тому же нам показали самую большую достопримечательность Армении - Ичмеадзин. В последствии (в 1977г) этот хор приезжал в Ленинград, и мы выступили в совместном концерте в Капелле. В программе были Месса соль мажор Шуберта и Фантазия Бетховена.
А осенняя поездка в Ашхабад в 1971 г по приглашению Туркменского ЦК ВЛКСМ оказалась просто замечательным отдыхом (вместо летнего отпуска). Произошла какая-то накладка и нас пригласили в осеннее время, т.е. в то время, когда все горожане от мала до велика, вернее от велика до мала, были заняты сбором хлопчатника. Слушать нас был некому. Тем более в колхозе, куда нас привезли для концерта В.А. пришлось даже прерывать выступление хора и сделать замечание мальчишкам, которые писали прямо в зале. Поездка была в конце сентября и, по мнению горожан, было холодно (градусов 18), т.к. что им приходилось одевать пиджаки. Тем не менее, мы великолепно отдохнули, отведав туркменские шашлыки на бараньих косточках (тогда еще в Туркмении была баранина. В конце 80-х годов, когда мы с женой решили повторить такую поездку и поехали в Среднюю Азию - уже никакого мяса не было, даже знаменитый плов в ресторане был с фруктами вместо мяса) и великолепные среднеазиатские овощи и фрукты: помидоры, дыни, арбузы и виноград. Поскольку выступать особенно было негде, нас познакомили с основными достопримечательностями Ашхабада. Свозили в пещеру "Ков-Ата", расположенную вблизи села Гараган Бахарденского района Ахалской области - одну из самых крупных карстовых пещер горного массива Копетдаг. Находящееся внутри нее Бархаденское озеро является поистине уникальным с горячей (до 35 градусов) водой (говорят, что сейчас это озеро гибнет, т. к. туркменские солдаты используют его вместо бани). Кроме того, свозили нас и в другой знаменитый курорт Туркмении – Фирюзинскую долину . Были мы и на знаменитой фабрике ковров, где наблюдали за ручным изготовлением уникальных ковров и сфотографировались на фоне ковров емеющихся в единственном экземпляре в мире.
1977 г широко отмечался как год 60 - летия Октябрьской революции и по этому поводу по всей стране проводились многочисленные смотры самодеятельного творчества. Мы стали победителями фестиваля северо-западной зоны (смотр проходил в Театре оперы и балета им С.М. Кирова, а заключительный концерт в Октябрьском зале). В этом же году состоялись два концерта в Москве: весной на ХVI съезде профсоюзов и осенью на 7 сессию Верховного совета СССР (на котором была принята новая «Брежневская» конституция). Оба концерта проходили в КДС. В зрелищном плане эти концерты были организованы на очень высоком уровне, причем исполнительское мастерство выступающих коллективов было вполне профессиональным (атмосфера на этих концертах напоминала фильм «Волга-Волга»). Но если на весеннем концерте петь нужно было под фонограмму, то на осеннем петь нужно было вживую. Это был особо ответственный концерт, на котором присутствовали члены политбюро, появление которых нужно было приветствовать со сцены. Каждый день нас подолгу мучили и подсовывали новый «утвержденный» текст песни, написанной специально по случаю принятия новой конституции. В конце концов, кто-то чего-то испугался и новую песню о Конституции на этом концерте мы не исполнили. По-моему, мы все вместе спели проверенную «Песню о Родине» И. Дунаевского.
Во время этих поездок мы все-таки находили время отдыха от бесконечных репетиций и посетили выставку полузапрещенного советского художника Василия Шухаева и концерт хоровой музыки, на котором исполнялось какое–то произведение А.Д. Кастальского. Это было одно из первых в Брежневскую эпоху публичных исполнений церковной музыки.
Дирижер Валерий Борисов
В 1979 г В.А. назначают на должность ректора Ленинградской консерватории, и он вынужден был оставить наш хор. И так, начиная с 1974 г, он совмещал руководство двумя хоровыми коллективами: Ленинградской академической Капеллой и нами. Я уже не говорю о том, что до 1974 г он постоянно работал дирижером Малого оперного театра.
В период между уходом из хора В.А (с 1979г) до прихода В.Борисова, который руководил хором 1981г до 1996 г, сменилось несколько руководителей, в том числе А.Андрианов, А. Чернушенко, А.Теплов, С. Иньков. Но оказалось, что руководить нашим хором не так легко: хор привык к жесткой руке, да и ощущение собственного «величия» у хора было достаточно велико.
В. Борисов прошел школу В.А., но, придя в хор, продемонстрировал абсолютно другую манеру поведения руководителя: его мало интересовала публичная деятельность хора, а больше волновали технологические проблемы в хоре. Он хотел добиться чистого пения, основанного на правильном звукоизвлечении, и не пытался эмоционально воздействовать на хор. Он подолгу выпрашивал идеального пения в унисон и, не находя такового, расстраивался чуть ли не до слез. Но, после нескольких минут расстройства он находил в себе силы и добивался все-таки, чтобы одна нота звучала чисто.
Манера дирижирования В. Борисова резко отличалась от манеры В.А., скупая и строгая: его идеалом был Е. Мравинский. О нем В.Борисов мог рассказывать часами.
На репетициях он ввел распевки, на которых прослушивал каждого, заставляя поющего до начала процесса звукоизвлечения «опускать гортань»; при этом он показывал, как это он делает сам: несколько лет до этого он дома подолгу просиживал перед зеркалом, с помощью зеркала изучал собственное горло и научился опускать гортань чуть ли не на 10 см. Отдельно петь я уже не боялся и, наоборот, ждал, когда меня вызовут.
К этому времени состав хора значительно обновился. Многие ушли из хора вслед за В.Чернушенко. Несколько певцов перешли из нашего хора в Капеллу и стали профессиональными хористами (С. Кузнецов, Н. Кузнецова, С. Вишневская), а С. Парчевский бросил работу физика в Ленинградском университете и стал работать в Капелле администратором хора. Работал он там недолго: как только руководителем хора стал В. Борисов, он вернулся в наш хор. Затем в хор В. Борисова (по приглашению Иры Сизовой) пришла довольно большая группа ребят, которых объединяла между собой любовь к занятию лыжным спортом (Леня Марголин, Слава Белов, Саша и Наташа Маркосовы, Нина Иванова, Ю.Майский, Г.Дубровина, Т. Мулкиджан, Н.Ягунов и др.. Многие до этого никогда не пели в хоре, но очень хотели петь. ..Борисов значительно им помог в вокальном отношении.. Впрочем, Слава Белов вокалу учился и у него даже открылся дар преподавания тайн вокального искусства. Раньше он занимался он у Тамары Яковлевны …, у которой какое-то время занимался В. Борисов, а также некоторые другие участники нашего хора.
Вскоре к нам присоединились Лариса Борисова, Юля Антонова, Оля Семенова. Они учились в институте Культуры и сначала работали у нас в хоре в качестве стажеров, а после окончания института стали помощниками руководителя и одновременно участниками хора.
В этот период, совпавший с началом «перестройки», репертуар нашего хора фактически был переориентирован на произведения русской духовной музыки, которые, наконец, «разрешили» исполнять. Среди этих произведений были произведения С. Балакирева «Свыше Пророцы», Д. Бортнянского «Херувимская песнь», В.Анцева «Верую», А. Веделя «Ныне отпущаюши» (выученное еще с В.Чернушенко), С.Дегтярева «Высшую небес», Н.Лирина «Плачуся и рыдаю», П.Чеснокова» Трисвятое», «Да исправится молитва моя», «Литургию» М.Слонова и др.
Несмотря на обилие выученной духовной музыки, интенсивность концертной деятельности резко снизилась: В.В. не очень умел заниматься налаживанием внешних контактов и вообще какой-либо деятельностью, отличной от чисто хормейстерской. Да и ему особенно было некогда: в 1988 г он был назначен Главным хормейстером Мариинского театра и некоторых хористов он увел с собой в хор театра. На постоянную работу туда перешли Лариса Борисова, Юля Антонова и Оля Семенова. Вслед за ними туда перешел из Капеллы и наш бывший хорист – бас Сергей Кузнецов.
Правда, несколько запоминающихся концертов у нас было: в доме - музее А. Пушкина, в церкви на Васильевском острове, в Концертном зале г. Кингисеппа (оба эти концерта были записаны на пленку) и другие. В качестве солиста в наших концертах принимал участие А. Тимофеев, обладатель уникального баса-баритона, ставший вскоре солистом Мариинского театра.
Недавно прослушал эти записи и отметил, сухой («лающий») характер звука хора. Я думаю, это связано с тем, что за долгие годы пения с В.Чернушенко у нас выработалась привычка ожидать изменения характера дирижерского жеста и мгновенно, даже опережением, реагировать на предложение дирижера.
Из наших «гастролей» концертов запомнились почти ежегодные поездки в Пушкинские горы, где давали концерты и, заодно мы посещали достопримечательности Пушкинских мест. Оканчивались наши поездки грандиозными «апофеозами» в помещении сауны.
В конце концов, основная деятельность В.В. привела к тому, что он вынужден был уйти из нашего хора. Расставание с хором было очень болезненным и напоминало развод супругов. В. Борисов всячески откладывал минуты расставания и чувствовал свою вину перед хором, хотя, собственно, никто его в уходе из хора не обвинял.
Последующая «перестройка» привела к полному развалу профсоюзных домов культуры. Их перевели на самоокупаемость, но они оказались неспособными к самостоятельному выживанию. От нашего хора осталась только небольшая группа: человек 10 - 12. Пытались мы петь и самостоятельно (под руководством Гали Бородиновой). Но руководство даже таким небольшим коллективом оказалось делом довольно сложным: хористы (я, в частности) во многом не соглашались с руководителем, хотя пели мы хорошо известные («накатанные») произведения русской духовной музыки
Осенью 1997 г Слава Белов пригласил для руководства этими остатками хора Зою Журавскую, выпускницу института Культуры. З. Журавская уже имела небольшой опыт в руководстве хором Профтехобразования, которым руководил когда-то Г.И. Беззубов. В живых Григория Ивановича З. Журавская уже не застала, но много о нем слышала. Впоследствии З. Журавская стала работать в Академическом хоре Культурно – досугового центра «Московский» (бывшем ДК им Ильича): она приняла хор от бессменного руководителя и создателя Академического хора ДК им Ильича - А.Е. Никлусова, у которого когда-то в Консерватории учился В.А Чернушенко. Таким-то образом, круг замкнулся: моим первым руководителем хора был Григорий Иванович Беззубов – ученик В. Климова, последним руководителем стала З. Журавская – ученица А.Е. Никлусова, который также был учеником В. Климова. Последние репетиции хора проходили в непрерывно разрушающемся здании ДК: одну репетицию пришлось проводить даже при свечах – электричество было отключено. Тем не менее, вскоре под руководством З. Журавской состоялся небольшой концерт в репетиционном классе ДК.
В начале 1999 г ДК пищевой промышленности окончательно закрыли. Мы пришли на репетицию, а нас туда не пустили. Нам не разрешили даже забрать ноты, запертые в шкафу репетиционного зала. Особенно мне жалко свои ноты: за все время пребывания в Камерном хоре у меня накопилось такое количество нот (не только своих партий, но и партитур), что для их хранения потребовались три папки. Закрыт ДК и до сих пор.
Сейчас у ДК новый владелец — ЗАО «Международная Балтийская Инвестиционная Компания». Официальная табличка на фальш-фасаде гласит: «Реконструкция нежилого здания под гостиницу».
